Полигон в Шиханах. Советско-германское военное сотрудничество, «Томка»

Советско-германское военное сотрудничество. Совместная работа на объекте «Томка» и формирование ЦВХП.

«Химическая оборона России», изд-во «Летопись», 1998

Такой «глубинкой» стал сначала полигон под Оренбургом, а затем, начиная с 1928 г., — никому тогда неизвестные Шиханы, расположенные в 130 км севернее Саратова, радом с Вольском. Выбор второго места, видимо, был обусловлен не только наличием подъездных железнодорожных путей, подходящих ландшафтно-климатических условий, но также и тем, что полигон находился в непосредственной близости от Автономной Республики Немцев Поволжья, поэтому появление немецких специалистов в Саратовском крае ни у кого бы не вызывало подозрений. На немецком языке, в связи с трудностью произношения, поселок стал называться Чиханами, а испытательный объект — «Томка» (по некоторым документам «Томко»). Химическое управление РККА намеревалось испытывать на полигоне новые средства и методы применения 0В артиллерией, авиацией, газометами, а также новые способы и средства дегазации зараженной техники и местности. Аналогичные цели преследовала и немецкая сторона. Все текущие расходы на испытания было решено оплачивать пополам.

Личный состав полигона располагался в Шиханах-1, а Шиханы-2 были, в основном, случайной территорией. От графского поместья полигону перешли земли, графский дом, здания бывших мельницы и кузницы и еще одно строение, где позднее располагался отдел полевого химического контроля. Жители из сел Плетневка и Белгородня были переселены в Шиханы, частично в д. Рыбное и ст. Сенная. В кирпичном доме бывшего управляющего имением сначала было управление полигона, а затем санчасть. В графском доме были созданы химические лаборатории, в бывшей кузнице разместились отделы полигона, а в бывшей мельнице — воинские подразделения обеспечения и обслуживания (в 70-е годы здание сгорело). На территории нынешних складов был создан аэродром авиационного подразделения, обслуживавшего полигон. Это был участок Шиханы-3. На участке Шиханы-4 был создан арсенал центрального подчинения.

Химики из Германии, прибывшие для работы на полигоне в Шиханах, жили в поселке Томки, который располагался около шоссе Саратов-Вольск вблизи большого оврага.

Строительство объекта и завезенное туда имущество обошлось немецкой стороне в миллион рейхсмарок. Объект к январю 1929 г. имел в своем составе четыре лаборатории, два вивария, ангары для спецмашин, дегазационную камеру, водопровод, гараж, пять бараков для жилья.

Немецкий персонал был представлен руководителем испытаний, инструктором, тридцатью служащими, в основном, химиками. В обязанность совет-ской стороны, помимо привлечения технических специалистов, входило вы-деление рабочих в виварий, в частности, для обдирания шкур с отравленных животных. Техническое руководство испытаниями находилось в немецких руках, административное — в советских. Все распоряжения, касающиеся персонала обеих сторон, проходили через уполномоченного РККА.

До 1933 г. начальником полигона был Н.С. Губанов, который во время первой мировой войны был артиллерийским офицером. В 1933 г. Н.С. Губанов стал начальником факультета Военной химической академии, в последующем он — начальник 8 кафедры ВАХЗ, генерал-майор, доктор технических наук, профессор.

Особое внимание стороны уделяли вопросам обеспечения секретности относительно образованного объекта и обязывались делать для этого все необходимое. Охрану опытного поля, лабораторий, жилых строений, не говоря уже об участниках испытаний, РККА брала на себя.

Немецким сотрудникам объекта не разрешалось заводить знакомств с местным населением и гарнизоном. Разрешались лишь разговоры, вызванные служебной необходимостью. Покидать объект без специального разрешения категорически запрещалось. Только крайняя необходимость, с непременным согласованием через Москву, могла стать основанием для разрешения немецкому сотруднику «Томки» выехать за его пределы в Вольск или Саратов, не дальше. Все остальные поездки в пределах от Самары до Сталинграда осуществлялись по строго установленному маршруту и под соответствующим контролем. На время пребывания в «Томке» немецкому персоналу выдавались специальные удостоверения личности, которые с отъездом в Германию подлежали возврату. Категорически запрещалось внеслужебное фотографирование, вынос или перенос приборов, материалов в другие (жилые) места, пребывание где-либо внутри городка без ведома руководства, разговоры с охраной. Опыты проводились только в присутствии руководителя советской администрации с безусловным участием работника ОГПУ.

Надо указать и на то, что даже составление ежегодных засекреченных соглашений о работе на «Томке» происходило с использованием условных названий партнеров: русское Акционерное общество по борьбе с вредителями и применению искусственных удобрений (именуемое «М») и германское Акционерное общество по использованию сырья («В»).

Привлечение значительного количества персонала с советской стороны, нарастание в стране подозрительности и недоверия к иностранцам, временный характер совместной деятельности способствовали тому, что уже в конце 1928 г. командование РККА пришло к осознанию необходимости создания в Шиханах в качестве параллельной структуры воинского химического полигона, который после ухода «гостей» стал бы владельцем всего объекта.

В своем письме Наркому по военным и морским делам К.Е. Ворошилову в декабре 1928 г. начальник ВОХИМУ Я.М. Фишман докладывал о результатах «совместной работы с гостями» и сообщал следующее: «Предпосылки для развертывания полигона дополняются к настоящему времени тем, что Комвойск ПриВО Базилевичу удалось добиться согласия Крайбюро ВКП(б) на передачу нам каменных зданий санатория при условии возмещения Воен-ведом в течение 25 лет оценочной стоимости зданий. Таким образом, в течение 29 года на этом участке Военвед будет располагать 2-мя большими каменными зданиями с рядом служб, в которых может быть размещен персонал Управления полигона и обслуживающие части. Кроме того, на поле полигона имеется уже жилой поселок с водопроводом и электричеством, а также разного рода лабораториями, служебными постройками, асфальтированными дорогами и своей разгрузочной станцией. План развертывания этого полигона и смета по его оборудованию будут представлены дополнительно с учетом всего того, что будет уже сделано в совместной работе с гостями».

Начало работы объекта вселяло оптимистические надежды на ее плодотворное продолжение, к чему партнеры проявляли нескрываемый интерес. Посетив «Томку» в конце сентября 1928 г., немецкий генерал Бломберг сделал следующую запись в своем докладе: «Оборудование налажено и функционирует удовлетворительно. Руководитель на месте, персонал очень способный…Русские имеют повышенный интерес к испытаниям. С ними оформлен протокол о дальнейшей застройке объекта и расширении испытаний. Этот протокол надо со всей настойчивостью претворять в жизнь. Запланированное продолжение испытательных работ необходимо и многообещающе. Испытания возможны на широкой базе». Упомянутый протокол о дальнейшей застройке в 1929 г. предусматривал выделение средств не только на сооружение аэродрома, ангара на 6 самолетов, газоубежища, склада, бараков для рабочих, а также приобретение двигателя для освещения, подъемного крана, двух автомобилей «Опель», гусеничного трактора с прицепами, двух мотоциклов с корзинами, мотодрезины, дополнительногц метеооборудования и т.д.

***

Об особой заинтересованности ВХУ в продолжении и расширении экспериментов Бломберг узнал из беседы с К.Е. Ворошиловым. Тот добивался проведения дополнительных стрельб химическими снарядами из артиллерийских орудий, в том числе, и в зимнее время. Заметна была уступчивость Наркома, начиная с финансовых вопросов. Подчеркивая исключительную заинтересованность в химических опытах, он давал понять, что ради их продолжения руководство РККА готово пойти навстречу в решении спорных вопросов по другим рейхсверовским объектам в СССР.

При организации всей этой работы следует подчеркнуть особую роль начальника ВОХИМУ Я.М. Фишмана, возглавлявшего также в тот период Химкомитет и только что созданный в начале 1928 г. Институт химической обороны. В создании химической службы Красной Армии, а еще больше в сотрудничестве с рейхсвером Я.М. Фишман проявлял повышенную инициативу. Давая характеристику деловым качествам этого человека, Бломберг отметил его одержимость идеями и незаурядную энергию в создании эффективного ХО, способного стать реальным средством поражения в будущей войне. Являясь крупным специалистом в области химии, автором ряда трудов, Я.М. Фишман одним из первых увидел ее перспективы не только в военной, но и в гражданской сфере. К сожалению, не прошло и десяти лет, как в 1937 г. он был репрессирован «за шпионскую деятельность». Злую роль в его судьбе сыграла объемистая книга «Химическая война», появившаяся в том же году в Германии. В ней отмечались его заслуги на химическом поприще.

С немецкой стороны испытаниями руководил опытный организатор генерал Треппер. Под его началом на «Томке» стал создаваться опытный институт. Сюда ожидалось прибытие химического батальона РККА для создания базы под испытания. Но немцы почему-то настойчиво желали оставить институт и батальон раздельными единицами. И базу объекта, вопреки пожеланиям уже ушедшего со своего поста Бломберга, они расширять не торопились.

Уже в 1929 г. появились первые неудачи в экспериментах из-за ряда технических дефектов в присланных приборах. Некачественный дистанционный взрыватель газовой авиабомбы затягивал ее испытания. На этом фоне само существование «Томки», включая опытный институт, ставилось советской стороной под сомнение.

Все это наводило К.Е. Ворошилова, Я.М. Фишмана и других руководителей с советской стороны на размышления о том, не скрывают ли немцы свои последние достижения. Слишком значительной казалась разница в технической оснащенности «Томки» и лабораторий Германии. Свойственная советской стороне подозрительность становилась все более очевидной. Ее дополняли доклады специалистов, посылаемых в Германию для ознакомления с военно-химическим опытом. Так, в отчете о месячной командировке на химические объекты Германии в январе-феврале 1929 г. военные специалисты Рохинсон, Блинов и Карцев подчеркивали, что лишь под большим нажимом удалось получить от немцев некоторые данные о применении 0В в годы прошедшей войны. А когда вопросы касались современных исследований, то здесь они могли «добиться только чертежей 160-мм газомета непоследней конструкции», выливных авиационных приборов для больших самолетов, пригодных как для диспергирования 0В, так и для образования дымовых завес.

На основе всех наблюдений делался вывод о том, что значительная часть современных работ, наиболее важных и ценных, немецкими химиками, несомненно, скрывалась.

Чувствуя растущее недоверие и подозрительность советских партнеров, представители рейхсвера настойчиво заверяли в искренности своих намерений в сотрудничестве, в отсутствии каких-либо секретов, давая при этом обещания дослать все интересующие их приборы и чертежи. Но время шло, а отдача от работы на «Томке» становилась все менее ощутимой.

Видя явную волокиту и бесперспективность в получении желаемых результатов, основным из которых была разработка новых 0В, одержимый своими идеями Фишман в ходе инспекционной поездки на объекты в Липецк, Казань и «Томку» немецкого генерала Гаммерштейна в сентябре 1929 г. внес предложение создать в Берлине совместный химический институт под эгидой какого-либо акционерного общества с привлечением туда лучших ученых обеих стран. Но, как и следовало ожидать, эта идея под благовидным предлогом была отклонена.

Из немецких дипломатических документов сегодня известно, что подозрительность советских партнеров была обоснованной. В руководстве рейхсвера наряду с осознанием необходимости тайного сотрудничества с русскими в области химических разработок продолжали превалировать опасения, что Красная Армия сможет использовать немецкие новшества в той области, где она выглядела наиболее слабо. В 1927 г., когда в Берлине решался вопрос о проведении совместных химических учений на территории СССР, военный министр Гесслер всячески стремился этого не допустить, а сами учения провести тайно где-то в Германии. Гесслер опасался усиления РККА, которая, как он полагал, когда-нибудь может выступить против Германии. В качестве противовеса министру рейхсвера выступило Министерство иностранных дел, которое считало, что лучше проводить такие учения где-нибудь за границей, чем осложнять отношения с победившими державами из-за взаимных разоблачений в нарушении Версальского договора.

Нежелание немецкой стороны делиться своими секретами проявилось именно в той сфере, в которой больше всего было заинтересовано ВОХИМУ: разработка и испытания новых отравляющих веществ и способов защиты от них. По сути дела, этому и были посвящены, особенно после провала кампании «Берсоль», все попытки ознакомить советских химиков с достижениями своих коллег при посещении ими Германии.

***

Единственной организацией, с которой удалось договориться о поставке существующего оборудования для производства новых 0В, была фирма X. Штольценберга. После трудных переговоров он согласился поставить оборудование для производства фосгена. Но и это было сделано с учетом того обстоятельства, что данное производство являлось отнюдь не новым. Кроме того, тогдашний начальник управления вооружений рейхсвера генерал Людвиг, непосредственный куратор всех военно-химических разработок, полагал, что СССР в то время по характеристике своей военной промышлен-ности по-прежнему находился на стадии 1914 г. С учетом поступательного развития конструкторской мысли поставка в СССР устаревшего военно-химического оборудования не вызывала в рейхсвере существенных опасений.

Последней попыткой побудить немцев к продуктивной отдаче в области разработок и испытания 0В стала беседа К.Е. Ворошилова с начальником генштаба рейхсвера генералом В. Адамом, посетившим Наркома в ноябре 1931 г. Касаясь объекта «Томка», К.Е. Ворошилов поставил вопрос ребром:

«Мы предоставили немецкой стороне, как нигде в Европе, возможность заниматься экспериментальными химическими разработками, поэтому дайте нам конкретную материальную компенсацию в виде опытных результатов. Давайте на «Томку» больше оборудования и всяких средств».

В. Адам был очень немногословен. В оправдание пассивности немецких химиков на объекте он заявил, что промышленность Германии этим делом мало интересуется. Отвергая настойчивые предположения о том, что в Германии изобретен какой-то особый газ, генерал заверил Наркома: «Не верь-те… Наша задача по химии — сделать иприт технически более устойчивым».

В результате руководство РККА все больше склонялось к мысли о нецелесообразности дальнейшего пребывания немцев в Шиханах. «Ввиду развертывания наших собственных работ в 1932 году «друзей» желательно перевести с территории ЦВХП в другое место»,- докладывает К.Е. Ворошилову начальник разведуправления РККА Я.К. Берзин.

Своеобразным показателем состояния военно-химического сотрудничества явилась встреча, состоявшаяся в Москве в середине мая 1933 г. между руководством РККА и делегацией рейхсвера, возглавляемой генерал-лейтенантом А. Боккельбергом, новым начальником управления вооружений рейхсвера. Главным условием продолжения совместных экспериментов ВОХИМУ выдвигало требование: доставить на «Томку» новые, более стойкие, эффективные по своему воздействию отравляющие вещества с обеспечением доступа к ним советских специалистов. Однако немцы не спешили реагировать на это требование. И тогда весной 1933 г. встал вопрос о свертывании объекта «Томка» по инициативе Москвы. Возникшая напряженность в политических отношениях между двумя странами в связи с приходом Гитлера к власти делала позицию руководства РККА, в частности, Наркома К.Е. Ворошилова, начальника штаба РККА А.И. Егорова, начальника вооружений РККА М.Н. Тухачевского, в вопросах военного сотрудничества с рейхсвером довольно жесткой.

Тем не менее, после напряженных переговоров с участием А. Боккельберга, Я.М. Фишмана, начальника штаба химических войск РККА Рохинсона стороны все же договорились о проведении последующих экспериментов в Шиханах, на этот раз только в течение двух месяцев (сентябрь-ноябрь 1933 г.), но при выполнении рейхсвером следующих обязательств: испытываться там должны немецкие противогазы и защитные костюмы последнего образца, новейшие газометы. В ответ на требование подключить к предстоящим испытаниям новые компоненты 0В Бломберг еще раз стал уверять, что в рейхсвере их просто нет.

Однако контакты в химической сфере пришлось свернуть еще раньше, чем это предполагалось. Ликвидация объекта «Томка» началась 26 июля и закончилась к 15 августа 1933 г. При этом безвозмездно во владение ЦВХП перешли все строения, ангар, мехмастерская со всем оборудованием, станками и полным набором инструментов, наливная станция, электростанция и водокачка с новой моторной установкой, полностью обеспечивающая работы в данном районе, гараж с 6 легковыми и 3 грузовыми автомобилями и тягачом, оборудование походной снаряжательной мастерской, химическая лаборатория, дегазационная мастерская, казино, технические материалы, реактивы, хозяйственные принадлежности и т.д. По приблизительным подсчетам ВХУ, их стоимость оценивалась в 40-50 тыс. золотых рублей. Часть этого имущества в дальнейшем была передана в Институт химической обороны в Москве. Как следует из письма начальника ЦВХП Н.С. Губанова, немецкая сторона настояла на вывозе личного имущества специалистов, а также арторудий с запасными частями и аппаратуры. Все имущество было погружено в два вагона и на 4 платформы и переправлено через границу в районе г.Себежа (ныне Псковская обл.) 29.08.33 г. и Ленинградский порт -11.09.33г.

Сотрудничество РККА и рейхсвера в области военно-химических разработок, кроме создания Центрального войскового химического полигона и развития его опытной и методической базы, не могло не иметь последствий для обеих сторон.

Известно, например, что уже в 1935 г., т. е. в первый же год, когда гитле-ровская Германия стала открыто вооружаться, появился 105-мм химический гладкоствольный миномет Стокса «35» с соответствующим комплексом мин к нему. За ним последовал более совершенный миномет «40» (образца 1940 г.), способный стрелять дымовыми, химическими и фугасными (бризантными) минами весом 11 и 15 кг со скорострельностью 8-10 выстрелов в минуту. Достижением всей многолетней работы немцев над средствами доставки 0В стал шестиствольный реактивный миномет образца «о» калибра 158,5 мм. Все три образца до 22 июня 1941 г. были уже на вооружении моторизованных химических минометных полков и дивизионов вермахта.

Более широко были представлены образцы осколочно-химических мин и снарядов. Их было девять типов, включая боеприпасы, снаряженные зарином (0В), которые во вторую мировую войну не имела ни одна из воюющих стран.

1938 г. — НИХИ РККА

1946 г. — ЦНИВТИ СВ

1961 г. — переезд ЦНИВТИ СВ в Шиханы

1978 г. — в/ч 61469, ЦНИИИ ХВ «Шиханы»

1987 г. — на базе Института был проведен показ химвооружения для 40 иностранных военных делегаций.